ак скажу: денег мне ваших не нать, не думайте плохого. И зачем тогда подсел, уважаемые? А потому что есть желание выступить беседой, развести разговор. В глухомани два месяца провёл, ни единой человечьей души не видел, не слышал, словом не перекинулся. Вредно это — язык ржавеет, мох в ушах растёт. Ежели такое запустить, то и в мозги корни пустит. Никак нельзя человеку без общения. Даже от пива откажусь, хотя выпить завсегда рад, особенно когда угощают. А подозрительность оставьте и на дубьё не коситесь. Оно строго для зверья припасено, потому что в здешних лесах бешеного отродья развелось больше обычных волков. Зайцы давненько на вас нападали? А на меня сегодня утречком и дважды. Еле отогнал. Интересно? В таком случае спешу рассказать. Хотел о короле минотавров доложить, но могу о диких животинах пару баек подпустить...»
Когда судьба сводила Хорша с полоумными пустобрёхами, его охватывало непонятное смятение. Прервать говорливого дурака строгим окриком не получалось, а съездить по мордасам получалось не за что. Болтовня изливалась так плотно, что и полсловечка не вставить, не говоря о простой просьбе заткнуться по добру по здорову. Вот и получалось, что навязчивые собеседники беспрепятственно делились с Хорша своими бессмыслицами. И слишком часто стали попадаться на пути бесноватые проповедники, деды-сказочники, говоруны-задушевники, мнимые герои, врали-эпичники и просто языкастые проходимцы.
© Theodora Greemðottir, 2017
© Figli Torkinßon, 2017
